События 2020 года стали не просто стресс-тестом для всей системы научного знания. Они сделали ученых главными ньюсмейкерами, людьми, которые определяют политику на самом высоком уровне. Но и науке, в свою очередь, пришлось поступиться некоторыми принципами.

"Что не убивает меня — делает сильнее". Избитая истина, которая тем не менее всегда работала, когда речь шла о выживании человечества. Глобальные кризисы и катастрофы приносили не только потери, но и приобретения. Например, Второй мировой войне мы обязаны распространением антибиотиков, развитием вычислительных технологий и беспроводной связи. Ведь противостояние потребовало тотального напряжения сил — в том числе исследовательских.

С пандемией 2020 года происходит та же история. Сейчас трудно сказать, по какому пути будет развиваться наука в постковидном мире. Но очевидно, что перемены будут. Они уже начались.

Скорость против уверенности

Когда стало понятно, что коронавирус превращается в угрозу мирового масштаба, появился запрос на ускорение научной коммуникации. Например, традиционно публикация статьи в авторитетном научном журнале проходит тщательное рецензирование. Это занимает от нескольких месяцев до года. Такой стандарт был принят в середине XX века, и сегодня он позволяет отсеивать некачественные работы. 

Но параллельно ученые хотели обмениваться идеями более быстро и неформально — и не только на конференциях и симпозиумах несколько раз в год. В 1990-х годах возник сайт arXiv, где можно было поделиться препринтом (версией до рецензирования) статьи по физике, математике, астрономии или биологии. Именно там Григорий Перельман выложил свое доказательство гипотезы Пуанкаре.

В ноябре 2013 года лаборатория Колд-Спринг-Харбор — исследовательское учреждение с 130-летней историей — запустила bioRxiv, чтобы подстегнуть коммуникацию в области биологии. Интерес к bioRxiv привел к запуску в июле 2019 года medRxiv, который уже специализировался на науках о здоровье. Кроме того, в 2008 году возникла социальная сеть для ученых ResearchGate, где можно было не только публиковать, но и обсуждать свои работы.

Уже в январе 2020 года Wellcome Trust — один из крупнейших спонсоров биомедицинских исследований — призвал академическое сообщество обеспечить свободный доступ к статьям о пандемии и дать возможность ВОЗ и другим организациям здравоохранения знакомиться с данными исследований как можно раньше. Это решение стало звездным часом для препринт-проектов.

Заявление подписали ведущие издатели, такие как Elsevier, Springer Nature и Taylor & Francis, а также несколько ключевых спонсоров и научных обществ. В результате выводы о природе вируса (включая расшифровку его генома) стали доступны уже в первые недели, а создание вакцин заняло несколько месяцев, в то время как раньше на это уходили годы.

Специалисты в области наукометрии подсчитали, что каждые три из четырех публикаций по COVID-19 были в открытом доступе. Просмотры и загрузки на medRxiv увеличились более чем в 100 раз с декабря 2019 года. А на ResearchGate было создано специальное сообщество по COVID-19 для поощрения междисциплинарного сотрудничества. 

Изменился и сам вид публикаций, в том числе в рецензируемых журналах: они стали короче, проще по изложению и с меньшим числом графиков и таблиц. С одной стороны, это дало специалистам из других дисциплин возможность быстрее знакомиться с основными выводами, с другой — упростило задачу чиновникам от здравоохранения и СМИ.

Вместе с тем, предупреждают критики, такая политика может привести к тому, что научные публикации на общественно-значимые темы станут подчиняться тем же законам, что и популярные статьи: их значимость будут определять просмотры и лайки. А значит, поведение людей (и государственная политика) окажутся под влиянием непроверенных данных.

Шаг к наукократии

Правительства по всему миру оказались в непростой ситуации: жертвовать комфортом граждан, экономической стабильностью и собственной популярностью ради спасения жизней. Необходимо было не только принять верное решение, но и объяснить его людям. В результате во многих странах ведущие ученые освоили непривычную для себя роль: не только советников, но и пресс-секретарей.

Одну из моделей "симфонии" науки и государства показала Германия, где роли эксперта и политика в публичном пространстве были четко разграничены. Канцлер Ангела Меркель регулярно выступала с разъяснением правительственных мер, опираясь на данные ученых, а профессор берлинской клиники "Шарите" Кристиан Дростен в своих подкастах излагал факты.

В интервью Дростен сформулировал понимание своей задачи так: "Решения принимает не наука, а политика. Наука только генерирует данные и может сказать, насколько она уверена в них и где кончается эта уверенность, не более того. Я бы добавил, что наука может дать разъяснения широкой, открытой и заинтересованной части населения". Однако, подчеркнул он, у науки нет мандата от избирателей на принятие решений.

В некоторых странах вмешательство ученых в политику было более явным. Например, шведский путь, который предполагал отказ от жестких мер и ставку на постепенное формирование "коллективного иммунитета", во многом был детищем главного эпидемиолога Андерса Тегнелла. Тегнелл имел огромное влияние на правительство, но это привело к печальным последствиям: 7% всех обитателей домов престарелых умерли, а в конце апреля большинство шведов уже выступало за введение ограничений.

В США все было наоборот — неосторожные высказывания Трампа привели к открытому конфликту с научным сообществом. Например, когда он объявил препарат гидроксихлорохин "чудодейственным средством" от коронавируса, один из главных эпидемиологов страны Энтони Фаучи поспешил поправить его: "С точки зрения науки я не думаю, что мы можем однозначно сказать, что это работает". Заочные пикировки политика и ученого позже нашли отражение в заголовке The Guardian: "Трамп и Фаучи: будущее Америки зависит от этих деликатных отношений".

Холодная война ученых с Трампом стала еще более очевидной, когда авторитетный научный журнал Scientific American впервые решил открыто поддержать одного из кандидатов в президенты — Джо Байдена. В редакционной статье журнал обрушился на Трампа за недооценку опасности коронавируса в начале года, а также отрицание изменений климата. Позже открытую поддержку Байдену выразил журнал Nature, который назвал "катастрофой" реакцию администрации Трампа на пандемию.

Сказалась ли позиция ученых существенным образом на исходе выборов — сказать пока трудно. Но с учетом глобализации научных проблем (а это и климат, и политика в области сбора медицинских данных) голос ученых может обрести еще больший вес.

Просвещение как долг

Пандемия не только сделала ученых сверхвостребованными персонами в СМИ, но превратила их в самостоятельных инфлюэнсеров, которым внимают миллионы людей. Например, ролик биолога Анчи Барановой "Коронавиурс: что это такое и как не заболеть", опубликованный 5 марта, собрал в русскоязычном YouTube больше миллиона просмотров. Из него зрители могли узнать главное: откуда взялся коронавирус, каковы риски болезни, сколько она длится, нужны ли маски. Это было еще до того, как заработал официальный информационный портал стопкоронавирус.рф.

Одновременно с началом пандемии стали распространяться слухи, а из них выросли целые конспирологические теории: например о том, что вирус — биологическое оружие Китая; что под прикрытием вакцинации будет происходить массовое чипирование населения; что масштабы эпидемии раздуты властями искусственно и вирус не так страшен. Все это могло напрямую сказаться на поведении людей: например, вызвать неверие в вакцинацию и тем самым оттянуть окончание кризиса.

Еще в феврале 2020 года Всемирная организация здравоохранения прямо призвала ученых к просветительской деятельности и противодействию конспирологам. Генеральный директор Тедрос Гебрейесус в своем обращении заявил, что борьба идет не только с эпидемией, но и с "инфодемией": потоком информации как достоверной, так и ложной, "из-за которой людям трудно найти надежные источники и надежные рекомендации, когда они им нужны".

Феномену распространения ложной информации в период пандемии посвятил специальную статью журнал Nature: "Платформы социальных сетей, такие как YouTube и Twitter, дают прямой доступ к беспрецедентному количеству контента и могут усиливать слухи и сомнительную информацию". Как выход, издание предложило ученым более активно действовать в социальных сетях. И даже опубликовало советы, как доносить информацию через разные платформы.

Одной из главных площадок стал Twitter, где ученые и врачи стали активно вести собственные аккаунты, стараясь доносить факты простым языком, нередко в ироничной форме. Особенно активным оказалось французское экспертное сообщество. Это было связано, среди прочего, с популярностью роликов микробиолога Дидье Рауля, в которых он заявлял об эффективности гидроксихлорохина против COVID-19 (этому не нашли достаточных доказательств).

В октябре ученые, работающие над разработкой вакцины, создали проект Team Halo, в рамках которого снимают ролики о своей работе и публикуют их в TikTok, Twitter и Instagram с хештегом #TeamHalo. Эксперты надеются, что эта инициатива, поддержанная ООН и GAVI (Глобальный альянс по вакцинам и иммунизации), позволит "позитивно и творчески выразить свое мнение" по вопросам здравоохранения.

Взлет гражданской науки

Привлечение добровольцев к исследованиям — само по себе явление не новое. Впервые о "гражданской науке" заговорили еще в начале XX века, когда ученые стали использовать бердвотчеров (орнитологов-любителей) для учета миграций птиц. Но в 2020 году взаимодействие специалистов и увлеченных дилетантов заиграло новыми красками.

Например, сразу несколько исследовательских центров стали привлекать пользователей по всему миру к поискам лекарства от вируса. Поскольку компьютерное моделирование требует значительных мощностей, ученые призывают добровольцев устанавливать приложения для доступа к ресурсам их процессоров. Так, проект Rosetta@home помог собрать данные о 2 миллионах вариантов вирусных белков-мишеней для разработки лекарств.

Эпидемиологи и программисты из Гарварда и других институтов создали проект Covid Near You, который использует данные пользователей для создания карт эпидемии, чтобы помочь гражданам и учреждениям общественного здравоохранения определить текущие и потенциальные горячие точки. А Лондонский королевский колледж разработал приложение COVID Symptom Tracker для изучения информации о проявлениях болезни. К апрелю его скачали больше 2 млн раз.

Есть и инициативы, которые исходят от самих пациентов. Например, в России часть тех, кто принял участие в третьей фазе клинических испытаний вакцины "Спутник V", создали сообщество "Добровольцы — испытатели вакцин от COVID-19". В Telegram-чате (сейчас там больше 2,5 тысяч участников) они делятся впечатлениями от отечественной вакцины, обсуждают результаты анализов и побочные эффекты, пытаются понять, кто из них получил плацебо.

Основатель проекта Владимир Русецкий подчеркивает, что это не полноценное исследование, а скорее попытка получить ответы как можно быстрее. "Мне кажется, уже можно говорить, хотя бы для себя, знакомых и близких, что вакцина достаточно эффективная, — заявляет он. — По нашим данным, эффективность вакцины — 100%. Даже выше, чем заявляют разработчики".

Сейчас, когда конец пандемии еще только маячит на горизонте, ученые по-прежнему работают в "турборежиме". Но рано или поздно наступит передышка — до следующей большой угрозы. Возможно, это будет новый вирус. Или устойчивая к антибиотику бактерия. Или глобальное потепление. Так или иначе, научное сообщество понемногу осваивается в роли планетарной армии, призванной защищать нас как от внешних угроз, так и от собственного невежества.

По материалам сайта ТАСС